Ричард возвращается в дни юности, влюбляется в Jaguar E-Туре Roadster 1962 года и отлично проводит время. Но не так, как вы подумали...
Я наконец разобрал свой траченный молью автопарк. Что-то купил, что-то продал, что-то сгнило. Но среди новоприбывших оказался такой красавец, что его зов, как песня сирены, выманил меня из дома под дождь. И я, проплыв по двору, любовался им сквозь щели в гаражных воротах...
Это голубой Jaguar E-Туре Roadster 1962 года, Mkl - с 3,8-литровой рядной "шестеркой" вместо тяжелого и сложного V12 поздних версий, который портил баланс и поведение машины. К тому же его красивые линии не ломают огромные бамперы и раздутые арки, которых потом потребовали американцы.
Этим автомобилем я восхищался всегда. В детстве родители как-то взяли меня в салон подержанных машин - забрать наш Allegro Estate, и там я увидел E-Туре. Я себя не помнил от восторга, когда дилер, перехватив мой скорбный восьмилетний взгляд, спросил, не хочу ли я в нем посидеть. Я просипел что-то утвердительное, и он посадил меня на водительское сиденье. А потом объявил, что так дело не пойдет: обязательно нужна девушка. При слове "девушка" я, разумеется, покраснел, а он позвал свою дородную секретаршу и велел ей сесть рядом со мной.
Пытаясь справиться с пылающим от стыда лицом, я мучительно соображал, что бы такое взрослое сказать. Рядом с E-Туре я заметил ценник и решил, что смогу сразить ее разговором о деньгах. "Зачем, черт возьми, покупать вон то, - показал я худеньким пальчиком на какую-то заурядную современную железку, - когда за те же деньги можно купить это?" Дилер хрюкнул и между приступами хохота пролаял, что за эти деньги даже мотора от Е-Турe не купишь. Ценник явно свалился с Hillman Imp или Talbot Horizon... Его глухой бирмингемский выговор придавал особенную иронию словам, секретарша захихикала, а я чуть не умер от смущения.
E-Type всегда был ну очень стариковским автомобилем: чтобы гнусавым грибам в кепках было о чем побубнить себе в бороды в гольф-клубе
Но моя любовь к Е-Туре выжила, хотя до сих пор я никогда не думал о том. чтобы купить его. Его красота неотразима, он бросается в глаза и опрокидывает навзничь. С динамикой тоже все нормально. Но он всегда был уж очень явно стариковским автомобилем: чтобы гнусавым грибам в кепках было о чем побубнить себе в бороды в гольф-клубе. И я просто не мог купить такую машину. Но потом что-то изменилось. Кто-то где-то - наверное, редактор модного журнала -вдруг решил, что теперь Е-Type принадлежит
не только кепкам. И его можно считать игрушкой даже самых ярких городских пижонов!
Удивительный случай незаметного, но принципиального сдвига социального позиционирования автомобиля. Предугадать его очень трудно. Rover Р5 - автомобиль, который пять лет назад я всерьез представил в Top Gear как модную альтернативу современному лакшери-кару, - соскользнул куда-то не туда. Теперь на нем могут ездить только мужчины среднего возраста с пластиковыми брючными ремнями и нервные юнцы, которые отчаянно и тщетно надеются, что оригинальный выбор автомобиля даст им шанс снять девочку. То же самое со старым Audi Quattro. Совершенно блестящая машина, во многом эталон. Но сегодня вы будете выглядеть в нем именно тем, кем являетесь.., А именно - человеком, который начал мечтать об этом автомобиле еще двадцать лет назад, когда впервые увидел его. Почему бы просто не написать на лбу: "кризис среднего возраста"?
Но Е-Туре в один прекрасный день выпал из той неприемлемой группы и обрел достойное место в мечтах искренних любителей красивых, выдающихся машин. Впервые выехав на своем, я с ревом носился по Херфордширу, улыбаясь, когда шесть цилиндров хлопали и стреляли сдвоенным выхлопом. Я почти потерял сознание от удовольствия, когда снова вошел в гараж и увидел его восхитительно гладкий, низкий силуэт среди внезапно обрюзгших, уродливых современных машин.
Я сел в маленький кожаный ковш, завел великолепный 3.8-литровып движок и приготовился влиться в трафик. Из окошка встречного рыдвана мне улыбнулся мальчишка - наверное, мечтая, как мечтал и я, взглянуть на дорогу поверх этого длиннющего капота. Я поправил кепку... и вдруг осознал: машины не меняются. Меняемся мы.
