Озарение случилось. Не прошло и ста лет, как мы ответили на вопрос, почему дизайн зависит от континента. Поехали...
Я никогда не ездил на Harley-Davidson Sportster, и это странно. Я много раз бывал в Штатах и катался на множестве мотоциклов. Но только не на том, который всем своим видом говорит: “Я – американский мотоцикл”, как ломтики сыра, закатанные в пластик, говорят: “Мы – американские обеденные традиции”. Поэтому я взял на денек 1200-кубовый V2 и направился в горы.
Впереди меня ехал Ричард Хаммонд на звере еще более чудовищных размеров – чем-то очень древнем и очень навороченном. Мотоцикл двигался как будто сам по себе.
Через пару часов мы махнулись, а потом решили съесть по бургеру. Sportster, постановили мы, истинный мотоцикл для янки. Если где-нибудь на Среднем Западе попросишь соседа кроме колы прихватить тебе в магазине еще и байк, именно такой тебе и привезут. Это здесь Harley Sportster – символ, а там это просто мотик. Мы назвали его “Почтальон Харли”. Не помню времени, когда он не выпускался бы в той или иной версии.
Обычно такой разговор заходит в ресторане или в баре отеля, или на футбольном матче. Сейчас он случился на обочине шоссе, но вопрос был тот же самый: неужели Америка и Европа так непохожи? Их помидоры большие и пресные, а наши – маленькие и ароматные, потому что идол Америки – размер, а мы ценим вкус. Мы любим есть клубнику в сезон, из корзинки, потому что вкусно. А американская клубничка – украшение или приношение, которое может оказаться в омлете, а может – в упаковке белья из прачечной. И еще: их дороги широкие и прямые, а наши – кривые, до сих пор петляют тропами древних странников.
Может быть, это все объясняет. Мотоциклы небольших стран (Англии или Японии, к примеру) сконструированы под давлением экономии, дефицита горючего, дорогих ресурсов и неожиданных поворотов. Легкость, юркость и высокие обороты вместо объема движка.
Но Америка большая. И даже если выезжаешь ты бодрячком, дорога до Сан-Хосе скорее всего окажется долгой. Ты захочешь расслабиться: сесть, откинуться, вытянуть ноги. Рога у руля широкие, а сам он – ленивый. Можно убрать руки и даже вздремнуть. Уверен, кто-нибудь так делал и, проснувшись, по-прежнему ехал на “Харлее”.
В Старом Свете на мотоцикле сидят в лучшем случае прямо, а я на своем Triumph вообще занимаюсь йогой. Хаммонд уверяет, что американская посадка родилась раньше двигателей внутреннего сгорания. Ковбои Дикого Запада проводили в седле по многу дней, сидя на длинных стременах, – ноги вытянуты, поводья в одной руке. Так что возможно, всему виной парень по имени Роки Раккун из битловской песни.
Куда бы ты ни поехал на Harley, ехать всегда далеко. Двигатель огромный, но не мощный. Triumph развивает почти вдвое больше мощности при половине объема, и его работа – механическое буйство. Поступательное движение Harley достигается одним тактом взрыва за раз, и каждый такт – отдельное событие, а не часть большой схемы. Думаю, тут не обязательно так регулярно менять масло, как на V4 Honda.
Переключения? Да, иногда они нужны. На японской ракете ты переключаешься постоянно, легким тычком носка. На Harley поднимаешь ногу с подножки, выписываешь ботинком вензель, включаешь следующую передачу. Все верно, ведь переключаться приходится не чаще чем раз в 500 км.
Я был в восторге от этого кабана. Дорога и виды, как всегда, соответствовали, и чистое удовольствие от езды вытеснило мысли о технологическом уровне мотоцикла и его динамике. Странно, да? Я всегда, по крайней мере дома, считал эти мотоциклы смешными. Они не для европейских чувств. Громоздкие, грубые, скорее эмблема переживаний среднего возраста, чем средство для отрыва и мотоциклетная муза.
Но, может быть, пришло мое время? Большой 90-градусный V2 сбалансирован не идеально. Его механические шероховатости переходят в вибрации на ручках и подножках. Но это хорошо. Мне 51. Так я чувствую, что еще жив.
Теги: Джеймс Мэй
